Stephen Hawking: A Brief History of Mine –
TV review by Sam Wollaston (The Guarduan) - перевод мой. Я посмотрела этот фильм вчера, нахожусь под большим впечатлением, хотела написать своими словами, но тут специалисты постарались – я уж лучше переведу. Сразу не запостила, теперь даже забыла, на каком канале был. Но гуглите и найдете.
Вероятно, самый замечательный из ныне живущих ученых говорит о черных дырах, речи, космосе и любви. Сказочно
Photograph: Jason Bye
Не много на свете людей, которые заставляют полный людей зал немедленно вставать при их появлении. Я говорю не только о том, что люди встают, но и апплодируют. Я уверен, Нельсон Мандела, светлая ему память, был таким. Стивен Хокинг – такой тоже. Многое происходит в этом фильме Stephen Hawking: A Brief History of Mine. Лекционные аудитории, встречи с шампанским, просто обычные комнаты – везде люди встают и начинают хлопать в ладоши, апплодируя Стивену Хокингу лишь за то, что он – Стивен Хокинг. Конечно, он заслуживает все это, но может ли это быть хорошо для человека?
Хокинг берет нас с собой в личное путешествие через его жизнь. Сначала – прямо в его детство. Это было счастливое, слегка странное детство, с книгами повсюду и супер-интеллектуальными родителями, которые поощряли своих детей задавать вопросы о чем угодно и думать о великих вещах. Старый школьный друг вспоминает, как удивлен он был темами бесед за обедами у Хокингов. Они спорили о теологии, сексуальности, о праве на аборты.
Cестра Стивена Мэри вспоминает младшего брата, как он строил кукуольный дом, не только устраивая там электропроводку, но даже трубопроводы. Кукольный дом с водопроводом и канализацией!
Его страсть понимать как работают разные вещи росла беспрерывно – от игрушек к вселенной. Мэри – великолепна, и это заставляет задуматься, как звучал голос Стивена до его болезни.
Записей его первоначального голоса нет в фильме – наверно, их не существует вовсе. Друзья по университету вспоминают его спонтанный юмор, который его никогда не оставлял; только механизм, который этот юмор доносил до слушателей, сломан теперь Он говорит много об отчаянии, которое охватывало его, желающего говорить быстрее; нам кажется, что должны быть бОльшие проблемы при таком заболевании, например, невозможность передвигаться. Но это имеет смысл - сверхзвуковое остроумие, не имеющее адресата; разум, который понмает так много – это ведь страшный пинок судьбы – невозможность передать нам полностью, а только небольшую частичку этого богатства. (Хотя сейчас компьютеры и программы для них, позволяющие ему делать это, куда лучше) .
Существует много иронии в жизни Хокинга. Так, по мере того, как его разум развивался и укреплялся, его тело разрушалось в ускоренном темпе. Это его разрушающееся тело и пропадающий голос заставляли его развить новые способы мыслить. Время всегда противостояло человеку, который понимал время лучше, чем кто бы то ни было. Это его открытие радиации Хокинза – которое могло привести к унификации теории относительности, квантовой теории и термодинамики – само появилось во время, когда его мир вне работы распадался на части и его первый брак исчезал в черной дыре.
Завораживающий фильм Стивена Финнигана (Stephen Finnigan's) искусно делится на три основные ветви жизни Хокинга: его работу, его личную жизнь и мотонейтронную болезнь. И Хокинг говорит так замечательно, открыто и честно обо всех трех. Есть что-то очень приятное сердцу, когда самый, вероятно, знаменитый физик на земле говорит о том, как он влюбился в свою первую жену: “Джейн была красивая, и нежная, и явно напуганная жестокой реальностью моей болезни”.
И жить с ним было нелегко, ясное дело. "Он мог быть окружен детьми и не замечать ничего кругом," – вспоминает Джейн, а в это время он обдумывал поведение частиц материи, попадающие на границы черных дыр . "Он был как “Мыслитель” Родена с его головой, зажатой в руках, часто в сопровождении музыки Вагнера, играющей в его наушниках. Он, бывало заставлял меня чувствовать мою полную никчемность”.
Дети Хокинга - это, пожалуй, единственная вещь, о чем он не рассказал, и, если бы я сам был одним из них, то немного обиделся. Обо всем другом – не слишком старательной учебе в университете, о женитьбе, черных дырах, второй женитьбе, речи, космосе, о полете в невесомости, который временно дал ему возможность не чувствовать себя инвалидом, Вагнере, радости быть знаменитым – он рассказал сказочно.
О, и Ричард Брэнсон, везде рад бесплатной рекламе, с его белыми патлами, небритым подбородком, вставляет свои три копейки про халявный полет Хокинга в космос на его чертовой ракете; я прекрасно обошелся бы без него. Остальное – великолепно.
Journal information