Много мыслей и воспоминаний навеяло.
То, что мои родители супер-пупер-воспитателями не были, вы наверное поняли по прошлым постам. Хотя в результате никто особо не испортился, люди как люди получились, не спились, не сгулялись. Так что я, как воспитатель, шла, как многие "от противного". Я родила своего в 27, четко отдавая себе отчет, что этот ребенок будет у меня единственным, замуж меня никто уже не возьмет. Такое у меня тогда было глубокое убеждение. Правда, кто знает, родись Мишка здоровым и хорошеньким, может, все иначе было бы. Подавляющее большинство встреченных мне в жизни матерей-одиночек замуж вышли, и почти все стали замечательными женами. Картирный вопрос тут, видимо, играл роль, при совке матерям-одиночкам жилье давали без очереди, хоть со скрипом, но давали. А где одинокая женщина с жильем, обязательно какой-нибудь примак прибьется. Обогреется, прирастет и остается насовсем, очень часто так и было. Иной мужичок (умница, по-моему) специально выбирает женщину с ребенком (а еще более умные аборигены где-то в Африке вообще бездетных замуж не берут) - сразу видно, какая она мать.
Но с больными детьми российские мужчины не живут, как правило, даже женатые в таких случаях оставляют семьи в 90% случаев.
Что уж про меня говорить - без кола, без двора, не красавица, не модница. Так что я единственным своим материнством сознательно наслаждалась на полную катушку, каждым его днем. Несмотря на все, недосып, нехватки, нужду и все такое. Бывало, кричал по 13 часов подряд в возрасте месяца 3, и потом невозможно его было усыпить в кроватке или коляске даже зимой на улице, так что единственным способом хоть как-то поспать стало укладывание его с собой. Знала, вредно, знала, что не разрешено врачами, но куда деваться, если только так получалось. Потом жили в 10-метровой комнате, где и места не было для второго койко-места. Так что кроватей у нас с ним до Англии и не бывало ни разу - только диван-кровати, где он со мной и спал лет до 11-12. Читала ему книжки, учитывала каждую ночь, по нескольку часов. Так, Хоббитов три раза прочли, дважды на литовском, потом на русском. Все сказки, что удавалось найти, перечитали. Наконец, он отворачивался, упирался в мою спину своей попкой и затихал, значит пора и мне, и я за секунды отрубалась.
Потом мы получили полуторку, смогли наконец перейти к раздельному логовищу. С трудом. Тоже лежала с ним рядом, читала, пока не отрубался, потом уходила в другую комнату. Потом сам начал читать, легче стало жить, тем более, что читать все подряд по десятому разу надоело.
Свою предварительную установку не повторять ошибок моих родителей - не применять физических наказаний, выполнить не удалось. Шлепала иногда, но никогда в раже, никогда сильно. Через пару минут обнимала и утешала. Сознательно шла на это, потому что не знала еще, каким он вырастет. Если бы он меня перерос, стал физически сильнее, как бы я с ним справилась? Поэтому считала необходимым поддерживать статус альфа-самки, главы семьи. И физически тоже, он должен был знать, что я сильнее и тут. Так что пришлось колебаться между Сциллой и Харибдой - быть наказывающим как бы отцом и приголубливающей после наказания матерью (все-таки ситуация моей семьи спроецировалась и тут). Я была одна в двух лицах, куда же деваться. Если бы у него был нормальный интеллект, все могло бы быть по-другому, но с не ним, приходилось подключать простые рефлексы.
Не все получилось, конечно, как мечталось. Но в результате мы по-прежнему друг друга любим бесконечно, чувствуем друг друга почти телепатически. Потом, правда, в подросковом возрасте, когда стало ясно, что друзей у него не будет, в его голове завелись "дьяволы", целая шайка под руководством главного дьявола Цезаря, он рассказывал мне сначала, а я, к сожалению, не очень серьезно отнеслась к этому, думала, это фантастический воображаемый мир, который он построил в своем воображении на основании всех прочитанных сказок и фантастических книг, а других он никогда и не читал.
Я читала о воспитании детей бездну книг, всех подряд, но жизнь всегда богаче любых книг.
Думается, будь ребенок другим, я смогла бы обойтись без шлепков.
Самой страшной матерью, встреченной мною в жизни, была соседка бабки, у которой я жила в студенчестве в московской коммунальной квартире, 30-летняя перекисная блондинка, у которой был сын 9 лет. Она била его практически ежедневно - он мочился в постели. Однажды она до крови укусила его за живот. Пацан был прозрачный и бессловесный, я не разговаривала с этой сукой после первой же кухонной стычкой, а сделать мы ничего не могли, побаивались ее бешеной злобы, которая легко переключалась и на соседей, все они были старухи-пенсионерки. Я то там только ночевала, а бабке моей (маминой тете) там жить всегда, так что пришлось молчать.
Вторая поразительная семья встретилась мне, когда я жила в бараке уже в Снечкусе. Он-строитель, она-учительница, образцовая семья, двое детей. Старший мальчик, на год старше моего Миши тогда (8лет примерно), был гиперактивным озорником, без тормозов. Без конца он ввязывался в разные неприятности, драки и проказы. За все прегрешения его наказывали - спокойно и методично. Ставили в угол на разные сыпучие материалы - соль, горох и прочее знакомое нам из рассказов о русском быте прошлых веков. За более серьезные или повторные нарушения полагалась порка. Ремнем, обязательно пряжкой. Но самым жутким случаем была порка его проводами. Пыталась доказать маме, что так нельзя, но она смотрела на меня с недоумением, как на малоумную дебилку, не знающую элементарных правил. Забыла эту семейку, где никогда не повышали голос, навеки, как только выехали из барака. И не узнавала учительницу при встречах, неизбежных в маленьких городах. Не знаю, каким вырос мальчик. Девочка у них была еще, послушная, ее не лупили.
Третий интересный с точки зрения воспитания случай - одна знакомая религиозная семья усыновила 7-летнего сироту, сына умершей от пьянки молодой алкоголички. Те тоже вколачивали в него школьные знания и правила правильной жизни ремнем. Но, насколько мне известно, так ничего путного и не добились. Парень, которому до 7 лет не прочли ни одной сказки, с трудом научившийся читать к 9 годам, так и не догнал сверстников по умственному развитию, чит они пытались из него выколотить.
Эти случаи перекаются в моей памяти еще с одним вопиющим случаем. Был у нас в общаге немец, молодой неуклюжий парень из ГДР, слегка странноватый, нелюдимый, постоянно ходивший рядом со стенами и поворачивающий строго под прямым углом. Была у нас в общаге кошка, ничейная приблуда, которую, как водится, народ подкармливал. И как-то на кухне она задумала рожать. На кухне было несколько человек: этот немец, русская девчонка и еще одна немка. Готовили. И вот, когда первый котенок появился на свет, этот немец невозмутимо взял его, положил на металлический стол и отрезал ему голову. Немка не это не отреагировала никак - как себе пекла блины, так и продолжала. Русская же девчонка оторопела, потом заорала, подскочила и с размаха врезала ему в глаз. На ее крик прибежали другие, немцу навесили еще пару оплеух, на которые он с недоумением бормотал: у нас всегда так делают. Судя по реакции второй немки, это правда.
Как же жить детям в такой семье, где родители впитали с молоком матери "как у нас делают". Порки по субботам, ремень и пряжка, оплеухи и запреты - все это еще существует вокруг.
Journal information